потягивали автоматы вверх, и ходили из стороны в сторону на столе, потом медленно, делая нижний флоу, и брейк данс поднимались по его руке, и вытягивали куклы ноги, делая шпагат, хватаясь за ухо. Парень вставал, и танцевали они вместе. Куклы спрыгивали с плеча, и вертелись под его ногами, танцевали, в коротких шортах, пижаме, в длинных сапогах и клетчатой рубашке. И танцуя, они выходили из дома на улицу, где вокруг собирались все игрушки мира, и вытягивались в танце и люди, кошки, собаки, львы и птицы, все танцевали. Только один сидел на скамье и не мог танцевать, пил керосин, и плакал, потом сполз со скамьи, и нырнул в нору, и вышел с гитарой. Раз не умею того, что не могу, смогу совершить то, что могу, и начал играть на гитаре.

В нашем времени много всего случалось и многое не замечали мы, но как же, встанешь, потянешься, сядешь на зад, и сил нет уж, а чего-то такого хочется, да что же такое-то. Под землёй же сидят фараоны и играют в карты и создают мутантов, кошки сидят на коленях своих царей и чувствуют себя царями. Они давно уже дружат с гладиаторами, сооружают клетки, куда выпускают львов из зефирок, а люди дерутся с ними, и как цапнут за лапу, откусят, порвут и съедят. Разозлится лев, из него выйдет инопланетянин размером с ноготочек, достанет из кармана сорокаметровую дубинку и отлупит гладиатора. Заплачет тот парень, упадёт и попросит прощения, да поздно уже, деньги заплачены за шоу.

Бурый медведь бежал по антарктиде, бежал и светился, и перепрыгивал вниз под лёд, и бежал подо льдом, вытягивался в разноцветные полоски, превращался в кролика, мчался вперёд, становился змеей, полз, и снова формировался в медведя, выныривал из-под льда, и одним большим прыжком взобрался на отвесный айсберг, встал на задние лапы и разделился на пять звёзд. Улетели пять точек по земле, сделали круг, собрали всего по-немногу, соединились обратно, и сделавшись в тюленя, соскользнули по горке вниз под воду, где плавали киты, выпуская в воздух счастье, запах счастья и благородство духа, и сел тюлень на спину её и медведем стал, уснул и впитался в кожу кита, став его защитой. Теперь-то кит и мог летать и под землёй и под водой, и над землёй, как только мог. Медведь тот сообразил, сообразил и воссоздал все способности всех животных земли.

А, что же это мы всё говорим какие-то скучные вещи, то о каких-то медведях и о тюленях, что нам и вправду-то неинтересны, давайте же лучше всего полетим на коржике бисквита на луну. Луна та на другой стороне зеркального мира, и здесь, живут крохотные деловые экономисты ящерицы. Бегают они быстро, как пуля, и потому, и думают очень быстро. Никому не сравниться было с ними по размышлениям, только думали они всё время о другом и не по теме, и могли в размышлениях своих пойти домой, да и далеко в мыслях. Бывало, подумают, размышляют о строении ядра луны, так и сворачиваются в шар и проникают в свой разум, глядишь, только и левитирует над землёй лишь один мозг. О чём и кого ящерицы спрашивали в своём разуме советы, но выходили они оттуда не так быстро, как хотелось бы, что к тому времени, на луне вырастали пальмы, бобы, формировались межзвёздные мухи, которых, между прочим не бывало здесь миллиарды лет. От того ли, что думали они, или от того, как долго они находились и их мозги начинали разлагаться, просуществовали мухи на луне вот уже две тысячи лет, и, выйдя однажды из транса, ящерицы пировали больше ста лет, не отказывая себе в питании. Бывали и извращенцы, как мы ж уже сказали, разумные были те ящерицы, и женились да и повыходили замуж за мух, а когда ссорились, в ярости съедали своих вторых половинок. Потому, союз мух был крепким, и никто из них не спорил с ящерицами, да что уж там, стоило как-то прожужжать у уха, когда те спали под солнцем и грелись, сразу же прятались в трещины на песке, а бывало и вовсе предпочитали вылететь из луны и умереть от холода, и пасть смертью храбрых где-то на другой планете. Только одного терпеть мухи в своих мужьях и женах не могли, так это то, как они к ним относились как к равным, хотя что же это, мухи то и сами между прочим не готовили салаты, супы не варили, и вообще, ели только готовое, пылесосили ртом крошки с поверхности и жадно прятали это за щеками. Ну ладно, оставим этих бедолаг в покое, что это мы идиллию их портим рассказом, они уже взрослые мухи и ящерицы, взрослеть давно пора бы уже, пусть себе живут, разве не правильно говорю? Конечно правильно, я всегда говорю правильно.

Не поверите ли вы в то, если я скажу, что когда-то Артём Балабанов, житель Астрахани исчез из своего дома номер пять по улице святого Моисея? А вот вы поверьте мне! Не может конечно человек взять и просто исчезнуть без следа, что-то тут было не так, не может раствориться человек по желанию, оставить свои любимые игрушки, постель, любимый телевизор, да что уж там, свою радиоуправляемую ракету, на котором он всё детство бороздил улицы своего двора. А что же на самом деле произошло? Кто же его разберёт, но было это так:

Сидел тридцатидвухлетний Артём в своём доме, смотрел Каламбур, хохотал, поставил чайник кипятить, налил чаю, и исчез, прямо сразу же, как сделал глоток. Какие-то волшебные измерения открылись в то мгновение, и Артёма засосало в чашку, в измерение сорок три. Когда родители пришли к нему, они не знали, что улетел наш друг. Увидели, что грязно дома-то, взяли и помыли всю посуду, даже чашку, где на дне был портал, и растворился портал, и смылся в канализационную трубу и пополз по стенкам труб в большое озеро. А может и не пополз, а исчез полностью, как конфета растворившись от посудомоечного средства. Но мать помнит, что убирая всё это на раковину, когда кинула ложку, та исчезла, да и вода сама, будто смылась, но мать то подумала, что померещилось, помыла заново, повесила на крючок, и вышла вон. Так она и не знает что с их сыном. А Артём тем временем упал возле Леонарда да Винчи, и стал его другом, сначала, разумеется, ну как